…Годы уводят меня все дальше и дальше от страшных дней 1914 года, когда, спасаясь от турецких разбоев Ардвин в ночь на 5 ноября подался к бегству.
Я пережил ту страшную ночь на 6 ноября 1914 года, когда семилетним мальчиком вместе с отцом Матеосом Онановичем, крепко держась за руки младшего брата Киракоса и сестечки Огиты, покинул родной дом и бежал из Ардвина.
Говорят, детская память самая цепкая – первые впечатления человека остаются на всю жизнь. Прошло три четверти века, а все еще стоит перед глазами какое-то вавилонское столпотворение, царившее тогда вокруг ардвинской пристани кайехов на берегу Чороха. Плач и рев детей, беспорядочные оклики и возгласы мужчин и женщин заглушили все, даже грохот «хев Чороха» («хев» - на ардвинском диалекте – «безумный», «бешенный»)…
Узкая тропа, петлявшая по крутому склону горы, что вела из города к пристани, застопорилась от массы охваченных страхом людей. Женщины с детьми, мужчины со стариками, не разбираясь в тропках, лавиной катились вниз под гору с единственным чаянием скорее добраться до реки, ввалиться в кайехи и, отдаваясь воле бурного Чороха, отплыть как можно дальше, лишь бы спастись от зверств наступающих турок…
Перед очами возникает вдруг то, что помнит мальчишеский взгляд: почернелый левый скальный берег реки, высоко над которым маячили старые, не менее черные башни крепости Ардвина. И как будто бы дрожали стены и горы в воздухе, где грохотом неслось людское горе.
Я пристально смотрел на родные горы, чтобы их в сердце вместить и взирал на волны Чороха, чтобы их красоту в глаза влить. Мой старший брат Григорий изготовил свирель из ветки, срезанной с кизилового дерева, что росло возле нашего дома в Ардвине и когда он играл на этой свирели, мне казалось, что бывшая ветка вспоминает свою весну.
Мне трудно и сегодня примириться с мыслю о необходимости покинуть свой дом, сады, поля – все, с чем сжилась наша семья, весь наш род за долгие века, во что был вложен тяжкий, терпеливый труд отцов и дедов. Да и кто может смириться?
Отсветы бегства навсегда остались в памяти народа. В каждом воспоминании слышится отзвук великой трагедии. Моя двоюродная сестра Маргарита Никитична Зурабян в 1920 году записала сказания Карапета Ватуляна о той странной ноябрьской ночи ардвинцев: (перевод с ардвинского диалекта на русский язык построчный):
hазар инн, hарур таснчорс твин
Ноембери hинги оръ велвелен тувин
Вохпам кези Ардвин сирун hайреник
Дерънгар, дерънгар олмас белум
Пашарецин чорс терепт ябаник
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
В тысяча девятьсот четырнадцатом году
Пятого ноября поднялась переполох (паника).
Оплакиваю тебя, Ардвин, моя красивая родина
Пал, пал ты в беду
Осадили с четырех сторон дикари
Какое горе описать, какое бедствие!
Велвелен дернгав гишерва кесин
Шаткъ пахан чи спасецин лсин
Деден ортун корцуц, зонканчъ – песин
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
Переполох (паника) поднялась в полночь,
Многие бежали, не дождались рассвета
Мать сына потеряла, теща – зятя
Какое горе описать, какое бедствие!
Кнац мнац, чи зартецав верин Ардвин
Пахлавен [1] вернцав ваццун пурцила.
Астцу кракн эл – турки бернумъ
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
Сонным остался, не проснулся верхний Ардвин
Пахлаву забросили на шестидесятом листе
Божий огонь – турку в рот
Какую беду описать, какое горе!
Шатки гинин шепкац мнац марнумъ
Кимну каден мнац пурнумъ
Баров мнас асинк танджарин, тавин
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
У многих вино залепленным осталось в подвале
Кого-то када осталось в печи
С добром оставайтесь сказали кастрюлям и сковородкам
Какое горе описать, какое бедствие!
Мазер тац мнац чсандрац
hАвер бнум мнацин кохпац
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
Бежали с мокрым нечесаными волосами
Куры остались в закрытом курятнике
Какое горе описать, какое бедствие!
Шаткин ел мнац ундзац хмор
Лвацки джур драц тондыръ
Тани у чи бери астdац ен оръ
Вор ме бан греем, вор ме зулумъ!
А у многих остался замес теста
Стиральная вода – в горячим тондыре
Унесет и не вернет бог тот день
Какое горе описать, какое бедствие!
Шаткъ ковери врен барцац эин беръ
Хдыран дeрэканк, хидъ блецин,
Ириква дем hасанк кятиби ханъ
Вор ме бан грим, вор ме зулум!
Многие нагрузили коров поклажей
К мосту спустились, а мост разрушен,
К вечеру дошли до двора Кятиба
Какое горе описать, какое бедствие!
Кес гишерин Борчха hасцринк мер кянкъ
Лусадемин Батумъ димиц керванъ
Асин антах мерац ел мнац ямъ
Вор ме бан грим, вор ме зулум!
В полночь до Борчхи дошли еле живыми
На рассвете Батум встретил караван
Сказали, в церкви остался покойник без похорон
Какое горе описать, какое бедствие!
В Петроградских газетах появились сообщения: «11 ноября 1914 г. турки заняли Ардвин и Артанудж, продолжают продвижение в Чорохском направлении».
Бежать удалось не всем ардвинцам. Как заметил сказитель Карапет Ватулян, «Сонным остался верхний Ардвин». Но свершилось чудо. Из оставшихся в городе жителей почти никто не пострадал от турецких захватчиков. Спасли их местные турки, с которыми ардвинцы всегда были в дружеских отношениях. Как сообщили мне ардвинцы – часовщик Киракос Тигранович Данелян (рожд. 1894г.) и мой родственник Петрос Погосович Тер-Багдасарян (рожд. 1901г.) видные ардвинские турки Исмаил-Ага из Кордзула, Ахсакал-оглы из Варасганца, Чумбур-оглы из Вазрия и др., собрав свой отряд, окружили Ардвин, пресекая турецкое варварство.
К сожалению, такое счастье выпало только окружному центру – Ардвину. Турецкие орды утопили в крови население Артануджа, Шавшета, Тандзота, Олты. Об этом свидетельствует дом сирот, возникший для жертв организованной турками резни армян в деревнях Ардвинского округа. Зверства турецких правителей вызвали волну протеста даже среди местных турок.
Очень серьезно пострадало хозяйство округа. В 1915 году особая комиссия по поручению управления земледелия России произвела подсчет плодовых насаждений в брошенном населением Ардвинском округе – более 120 тысяч плодоносящих маслин, ореха грецкого, фундука, апельсина, груши, яблоки.
Военные действия совершенно расстроили жизнь. Вторжение турок окончательно разорило крестьян. До 50 тысяч жителей ушло со своих насиженных мест, оставив на произвол судьбы нажитые долголетним трудом организованные хозяйства. Турецкие четники разорили население реквизициями скота, зерна, даже личных постелей.
К счастью разлука с Родиной оказалось недолгой. Русские войска вскоре перешли в наступление и на Чорохском направлении, освободив и Ардвин, и весь его округ. Мой отец вместе со мной вернулся в родной город. Ардвин вновь вошел в состав России.
Только жизнь начала входить в нормальную колею, как под влиянием Октябрьской революции и большевистских лозунгов русские войска стали покидать свои позиции. Кавказский фронт почти весь оголился. Над Ардвином вновь нависла угроза турецкого вторжения. В феврале 1918 г. началось второе бегство ардвинцев. Сказитель Карапет Ватулян писал об этом:
Урус солдат, ворди мнацир?
Инчи тохир у гнацир?
Урус, кези инчъ хапиц?
Кавви дуръ мардканц капиц
Дирлугяни хосков hаргац
Нстац кула мер Ардвин.
Русский солдат, куда ты делся?
Зачем оставил и ушел?
Рус, что тебя обмануло?
Кофейная дверь людей связала
Дирлугяна [2] слово уважив
Сидя, плачет наш Ардвин.
Тяжело пережил трагедию ардвинцев известный драматург, поэт и публицист Александр Вермишев (1879-1919), предки которого были выходцами из нашего города. В публицистическом выступлении «Пал Ардаган, Ардвин и Карс» («Избранное» Ер. 1976, стр. 285), он пишет о варварском Геноциде армян, организованном младотурками. В этой связи в письме к брату Левону Вермишеву, решившему идти добровольцем на фронт против турок, драматург советовал: «Получается впечатление, что настал такой момент, что надо и грудным младенцам трещать пулеметами настоящими… Готовь себя будущей свободной Армении, народ которой будет бороться за самоосвобождение». (там же, стр.10).
… - Пошли, - сказал отцу хозяин ишака, которого мы основательно нагрузили самым необходимым, покидая родной дом при втором бегстве из Ардвина.
У поворота на тропу к Чороху я в последний раз обернулся, чтобы еще раз взглянуть на наш высоко стоящий на пригорке родной белый дом, который пустыми окнами тоскливо глядел на нас. Видимо, на этом и кончилось мое детство и понятие Родины. Мне было десять лет. Я все думал о том, как говорил поэт:
К дверям забитым
Я приеду,
Замочный ключ
До боли сжав в горсти
Я в дом родной вернусь
Не блудным гостем
И, как любовь,
Я ключ к нему сберегу.
Увы, моя детская мечта не сбылась. Вместо ключа от Родины нам сполна достались тяжкие душевные и всякие другие переживания армянского беженца, образ которого в свое время очень наглядно представила газета «Меху» («Пчела», 1859, 204): «Беженец, покинув Родину, дом, возможно даже вместе с ключом от дверей, с посохом странника в руках идет в дальние страны, тысячу раз обращая полные слез свои очи на Отечество, которое, как кажется ему, зовет его обратно, вдогонку плачет, кричит, вопиет, стонет…».
Судьба забросила нашу семью в далекие русские степи, где уже разгоралась гражданская война, в силу чего нам пришлось кочевать с места на место – в Туапсе, Армавир, Краснодар и, наконец, казачья станица Нижняя Баканская под Новороссийском. Отец избрал эту местность, имея в виду, что там жила наша родственница Агаби – дочь Кордзулцы-ана, занимательные сказки которой я так любил слушать. Они обосновались в этой станице еще во время первого бегства в ноябре 1914 года. Приютив нас, Агаби
предоставила нам весь чердак своего небольшого дома.
Мой младший брат пятилетний Киракос все приставал к матери Сатеник Антоновне, спрашивая:
- Мама, скажи, почему у нас нет своего дома. Птичка и та имеет дом. Называется бун (гнездо). У ишака тоже есть дом, называется ахор (конюшня)! Даже у медведя есть свой дом – берлога! Каждый имеет дом, только у нас его нет. Почему?
Бедный мой братишка Киракос так и не обретя своего гнезда от голода и болезни нашел смерть на чужбине вместе с другими нам близкими и земляками. Когда на попутной казачьей тачанке повезли братишку на опушку леса и опустили гроб в яму, я горько заплакал, отказался возвращаться в станицу.
- Как можно братишку оставлять одного в лесу, - бормотал сквозь слезы, хотя мне уже шел десятый год.
Мать успокаивала меня, гладила по голове. Помнятся ее теплые руки.
Трагедия ардвинцев на этом не кончилась. Было еще одно, третье по счету бегство. Дело в том, что турецкое господство в Ардвине и на этот раз не оказалось долгим. В том же году пришли англичане в шотландских юбках и попросили турецких захватчиков убраться. Часть Ардвинцев вновь вернулась к родным очагам…
Увы! И англичане оказались кратковременными гостями. В результате заключенного в 1921 году большевиками России незаконного договора с кемалистской Турцией, англичанам пришлось оставить Ардвин. Как известно, именно благодаря предательской политике российских большевиков, разгромленная союзниками Турция каким-то чудом стала «победительницей», получив без всяких войн все потерянные ею армянские земли.
«…В Карсе под эгидой и тенью Сталина был подписан договор, в результате чего Армения или скажем точнее, бывшее Российское государство, лишилось даже того, что принадлежало ей до революции». («Гол. Арм.» 16.2.91). По этому поводу один из дипломатов советской России без тени смущения писал: «Войну за независимость кемалистская Турция выиграла благодаря помощи Советского Союза».
Эта помощь была оказана вопреки интересам армянского народа и за его счет – не только военная, но и экономическая, и, как пытается уверить тот же дипломат «самое главное, совершенно бескорыстно». Но это, конечно не так. Ультра-революционеры России поддерживали Турцию, надеясь тем самым ускорить лелеемую ими авантюристическую идею всемирной революции, создав, таким образом, всепланетную Русскую империю.
Турецкие войска заняли Ардвин 23 февраля 1921 года, за два дня до полного завоевания советскими войсками Закавказья. В руках турок Ардвин хотя и стал главным городом одноименного вилайета (губернии), но выглядел как деревня, имея всего три тысячи населения (1927 г.), вчетверо меньше прежнего, когда в составе России он был окружным центром.
Генерал-губернатором Ардвинского вилайета был назначен сравнительно молодой и, говорят, толковый чиновник министерства внутренних дел Турции – Оздемур Салим бей, последователь Кемаль-паши.
Когда турки обосновались в Чорохском крае, только тогда советское правительство поняло особое его значение для нас. Ведь известно, что Ардвинский район всегда играл значительную роль в хозяйственной и политической жизни Закавказья, чему способствовало и то обстоятельство, что Ардвин находился на юге, у самой границы с Турцией. Благодаря своеобразному рельефу местности и установленной льготной пятнадцатикилометровой полосе для местных жителей каждой стороны, создалось своеобразное положение в отношении внешней торговли. Иностранные товары из Ардвинского района, не без помощи контрабандистов потоком хлынули в советскую страну. Да и местные товары, в частности, продукция сельского хозяйства вывозились на внешний рынок через порт Батум. Учитывая все это, советское правительство открыло в Ардвине даже консульство. Большой дом консульства помещался в самой высокой части города и был окружен кирпичной оградой.
После дарения Ардвина туркам, армяне – состоятельные люди и интеллигенция уехали в Армению и Россию, а кое-кто и на запад. Остались ремесленники, мелкие торговцы, беднота, которым трудно было бросить дома и осуществить переселение. Турки их терпели, но держали под постоянным неусыпным надзором. Армяне, если можно так выразиться, считались гражданами «второго разряда».
Некоторые делают догадки, почему какая-то часть ардвинцев осталась, когда их большая часть покинула родную землю: не захотели расставаться с родной землей, надеясь, что турки и на этот раз не долго будут господами города? Остались, чтобы не терять право на землю, если бы пришлось возвращаться? Чтобы хранить память богатой истории города и края, традиции, обычаи и нравы? Чтобы сохраниться в виде огонька, если основное пламя, оторвавшись и улетев, погаснет на холодном ветру чужбины и истории?
Во время Российской империи вся промышленность и торговля Ардвинского округа находилась в руках армян. Потом она перешла к туркам, которые никак не могли справиться с коммерцией. Армянам пришлось служить у них коммерсантами. Фельдшеры, агрономы, портные, сапожники, кустари по-прежнему были армянами. Город стал заселяться за счет административных учреждений и турецких чиновников, приехавших со всех концов Турции.
Ардвинская армянская колония, насчитывавшая около тысячи душ, являлась, пожалуй, единственной оставшейся в пределах Армянского нагорья после организации турецким правительством Геноцида армян в 1915 году. Трехмиллионное население армянских земель было вырезано, рассеялось по миру.
По свидетельству советского консула, руководителем армянской колонии Ардвина был духовный начальник Армянской Католической Церкви – высокий, бородатый, в черном одеянии и головном уборе, похожем скорее на тот, что носят греческие православные священники – архимандрит Тер-Карапет Дирлугян. Его заместителем был старый фельдшер Абоян. Формально по Карскому договору все те ардвинцы, которые не выехали после определенного срока в Россию, считались турецкими подданными.
«За время моего двухгодичного пребывания в этом (Ардвинском) районе, - писал советский консул Н.Равич, - не было ни одного факта насилия или грабежа со стороны турок по отношению к армянам. Этого Оздемур Селим бей никогда бы не допустил, но, в то же время, он армян органически не мог терпеть. Такое атавистическое чувство я заметил не только у него, но и у всей турецкой администрации. И армяне, естественно, стремились найти защиту у советского консульства. Но они считались турецкими подданными и
такая защита могла осуществляться очень деликатно. В то время среди них (армян) были люди просоветски настроенные и имевшие родственников в Закавказье, и это приходилось учитывать. Вся обслуга консульства состояла из армян, отчасти и потому, что они знали русский язык».
Конечно, на виду у советского консула турецкие захватчики вынуждены были несколько сдерживать себя от разбоев, но стоило армянину выйти за пределы города, как он подвергался вандализму. По свидетельству Аршалуйс Затыковны Магдесян (рожд. 1910 г.) в 1926 г. в Ардвин приехали два вардапета Тер-Овсеп и Тер-Усеп с заданием Конгрегации Мхитаристов острова Св. Лазаря (Италия) собрать ардвинских молодых людей и вывести их на учебу в Венецию. Желающих нашлось около 50 парней и девушек… Посадили их в кайехи и по Чороху отправили в Батум, чтобы оттуда уже направиться дальше. В пути турецкие «кучук качахи» и «беюк качахи» («малые и большие разбойники») захватили кайехи. Одного из вардапетов – Тер-Овсепа увели в лес, замучили и убили. А молодых, кто не успел скрыться, забрали себе, чтобы обратить их в исламскую веру. Один турок заставил молодую красивую ардвинку стать его женой. Потом этого турка убили, а двух детей армянки вместе с ней, удалось вывезти архимандриту Дирлугяну. Когда он 5 мая 1926 г. организовал переселение последних пятидесяти армянских семей из Ардвина, тем самым предотвратил погромы армян турками-пришельцами, ибо уже некому было защищать их, так как советское консульство было закрыто. Ходили слухи, что турки задумали сбрасывать ардвинцев с высокой башни древней городской крепости, что возвышалась над устремленной в небо огромной скалой в бездну реки Чорох.
Говорят, что один из последних беженцев привез в Ереван ключи от ардвинской церкви, а другой беженец доставил церковные документы и передал их брату нашего варпета Аветика Исаакяна.
[1] Пахлава – национальное ардвинское кондитерское изделие, готовилось из 60-ти слоев.
[2] Дирлугян – духовный начальник армяно-католической церкви Ардвина.
Я пережил ту страшную ночь на 6 ноября 1914 года, когда семилетним мальчиком вместе с отцом Матеосом Онановичем, крепко держась за руки младшего брата Киракоса и сестечки Огиты, покинул родной дом и бежал из Ардвина.
Говорят, детская память самая цепкая – первые впечатления человека остаются на всю жизнь. Прошло три четверти века, а все еще стоит перед глазами какое-то вавилонское столпотворение, царившее тогда вокруг ардвинской пристани кайехов на берегу Чороха. Плач и рев детей, беспорядочные оклики и возгласы мужчин и женщин заглушили все, даже грохот «хев Чороха» («хев» - на ардвинском диалекте – «безумный», «бешенный»)…
Узкая тропа, петлявшая по крутому склону горы, что вела из города к пристани, застопорилась от массы охваченных страхом людей. Женщины с детьми, мужчины со стариками, не разбираясь в тропках, лавиной катились вниз под гору с единственным чаянием скорее добраться до реки, ввалиться в кайехи и, отдаваясь воле бурного Чороха, отплыть как можно дальше, лишь бы спастись от зверств наступающих турок…
Перед очами возникает вдруг то, что помнит мальчишеский взгляд: почернелый левый скальный берег реки, высоко над которым маячили старые, не менее черные башни крепости Ардвина. И как будто бы дрожали стены и горы в воздухе, где грохотом неслось людское горе.
Я пристально смотрел на родные горы, чтобы их в сердце вместить и взирал на волны Чороха, чтобы их красоту в глаза влить. Мой старший брат Григорий изготовил свирель из ветки, срезанной с кизилового дерева, что росло возле нашего дома в Ардвине и когда он играл на этой свирели, мне казалось, что бывшая ветка вспоминает свою весну.
Мне трудно и сегодня примириться с мыслю о необходимости покинуть свой дом, сады, поля – все, с чем сжилась наша семья, весь наш род за долгие века, во что был вложен тяжкий, терпеливый труд отцов и дедов. Да и кто может смириться?
Отсветы бегства навсегда остались в памяти народа. В каждом воспоминании слышится отзвук великой трагедии. Моя двоюродная сестра Маргарита Никитична Зурабян в 1920 году записала сказания Карапета Ватуляна о той странной ноябрьской ночи ардвинцев: (перевод с ардвинского диалекта на русский язык построчный):
hазар инн, hарур таснчорс твин
Ноембери hинги оръ велвелен тувин
Вохпам кези Ардвин сирун hайреник
Дерънгар, дерънгар олмас белум
Пашарецин чорс терепт ябаник
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
В тысяча девятьсот четырнадцатом году
Пятого ноября поднялась переполох (паника).
Оплакиваю тебя, Ардвин, моя красивая родина
Пал, пал ты в беду
Осадили с четырех сторон дикари
Какое горе описать, какое бедствие!
Велвелен дернгав гишерва кесин
Шаткъ пахан чи спасецин лсин
Деден ортун корцуц, зонканчъ – песин
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
Переполох (паника) поднялась в полночь,
Многие бежали, не дождались рассвета
Мать сына потеряла, теща – зятя
Какое горе описать, какое бедствие!
Кнац мнац, чи зартецав верин Ардвин
Пахлавен [1] вернцав ваццун пурцила.
Астцу кракн эл – турки бернумъ
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
Сонным остался, не проснулся верхний Ардвин
Пахлаву забросили на шестидесятом листе
Божий огонь – турку в рот
Какую беду описать, какое горе!
Шатки гинин шепкац мнац марнумъ
Кимну каден мнац пурнумъ
Баров мнас асинк танджарин, тавин
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
У многих вино залепленным осталось в подвале
Кого-то када осталось в печи
С добром оставайтесь сказали кастрюлям и сковородкам
Какое горе описать, какое бедствие!
Мазер тац мнац чсандрац
hАвер бнум мнацин кохпац
Вор ме банъ грим, вор ме зулумъ!
Бежали с мокрым нечесаными волосами
Куры остались в закрытом курятнике
Какое горе описать, какое бедствие!
Шаткин ел мнац ундзац хмор
Лвацки джур драц тондыръ
Тани у чи бери астdац ен оръ
Вор ме бан греем, вор ме зулумъ!
А у многих остался замес теста
Стиральная вода – в горячим тондыре
Унесет и не вернет бог тот день
Какое горе описать, какое бедствие!
Шаткъ ковери врен барцац эин беръ
Хдыран дeрэканк, хидъ блецин,
Ириква дем hасанк кятиби ханъ
Вор ме бан грим, вор ме зулум!
Многие нагрузили коров поклажей
К мосту спустились, а мост разрушен,
К вечеру дошли до двора Кятиба
Какое горе описать, какое бедствие!
Кес гишерин Борчха hасцринк мер кянкъ
Лусадемин Батумъ димиц керванъ
Асин антах мерац ел мнац ямъ
Вор ме бан грим, вор ме зулум!
В полночь до Борчхи дошли еле живыми
На рассвете Батум встретил караван
Сказали, в церкви остался покойник без похорон
Какое горе описать, какое бедствие!
В Петроградских газетах появились сообщения: «11 ноября 1914 г. турки заняли Ардвин и Артанудж, продолжают продвижение в Чорохском направлении».
Бежать удалось не всем ардвинцам. Как заметил сказитель Карапет Ватулян, «Сонным остался верхний Ардвин». Но свершилось чудо. Из оставшихся в городе жителей почти никто не пострадал от турецких захватчиков. Спасли их местные турки, с которыми ардвинцы всегда были в дружеских отношениях. Как сообщили мне ардвинцы – часовщик Киракос Тигранович Данелян (рожд. 1894г.) и мой родственник Петрос Погосович Тер-Багдасарян (рожд. 1901г.) видные ардвинские турки Исмаил-Ага из Кордзула, Ахсакал-оглы из Варасганца, Чумбур-оглы из Вазрия и др., собрав свой отряд, окружили Ардвин, пресекая турецкое варварство.
К сожалению, такое счастье выпало только окружному центру – Ардвину. Турецкие орды утопили в крови население Артануджа, Шавшета, Тандзота, Олты. Об этом свидетельствует дом сирот, возникший для жертв организованной турками резни армян в деревнях Ардвинского округа. Зверства турецких правителей вызвали волну протеста даже среди местных турок.
Очень серьезно пострадало хозяйство округа. В 1915 году особая комиссия по поручению управления земледелия России произвела подсчет плодовых насаждений в брошенном населением Ардвинском округе – более 120 тысяч плодоносящих маслин, ореха грецкого, фундука, апельсина, груши, яблоки.
Военные действия совершенно расстроили жизнь. Вторжение турок окончательно разорило крестьян. До 50 тысяч жителей ушло со своих насиженных мест, оставив на произвол судьбы нажитые долголетним трудом организованные хозяйства. Турецкие четники разорили население реквизициями скота, зерна, даже личных постелей.
К счастью разлука с Родиной оказалось недолгой. Русские войска вскоре перешли в наступление и на Чорохском направлении, освободив и Ардвин, и весь его округ. Мой отец вместе со мной вернулся в родной город. Ардвин вновь вошел в состав России.
Только жизнь начала входить в нормальную колею, как под влиянием Октябрьской революции и большевистских лозунгов русские войска стали покидать свои позиции. Кавказский фронт почти весь оголился. Над Ардвином вновь нависла угроза турецкого вторжения. В феврале 1918 г. началось второе бегство ардвинцев. Сказитель Карапет Ватулян писал об этом:
Урус солдат, ворди мнацир?
Инчи тохир у гнацир?
Урус, кези инчъ хапиц?
Кавви дуръ мардканц капиц
Дирлугяни хосков hаргац
Нстац кула мер Ардвин.
Русский солдат, куда ты делся?
Зачем оставил и ушел?
Рус, что тебя обмануло?
Кофейная дверь людей связала
Дирлугяна [2] слово уважив
Сидя, плачет наш Ардвин.
Тяжело пережил трагедию ардвинцев известный драматург, поэт и публицист Александр Вермишев (1879-1919), предки которого были выходцами из нашего города. В публицистическом выступлении «Пал Ардаган, Ардвин и Карс» («Избранное» Ер. 1976, стр. 285), он пишет о варварском Геноциде армян, организованном младотурками. В этой связи в письме к брату Левону Вермишеву, решившему идти добровольцем на фронт против турок, драматург советовал: «Получается впечатление, что настал такой момент, что надо и грудным младенцам трещать пулеметами настоящими… Готовь себя будущей свободной Армении, народ которой будет бороться за самоосвобождение». (там же, стр.10).
… - Пошли, - сказал отцу хозяин ишака, которого мы основательно нагрузили самым необходимым, покидая родной дом при втором бегстве из Ардвина.
У поворота на тропу к Чороху я в последний раз обернулся, чтобы еще раз взглянуть на наш высоко стоящий на пригорке родной белый дом, который пустыми окнами тоскливо глядел на нас. Видимо, на этом и кончилось мое детство и понятие Родины. Мне было десять лет. Я все думал о том, как говорил поэт:
К дверям забитым
Я приеду,
Замочный ключ
До боли сжав в горсти
Я в дом родной вернусь
Не блудным гостем
И, как любовь,
Я ключ к нему сберегу.
Увы, моя детская мечта не сбылась. Вместо ключа от Родины нам сполна достались тяжкие душевные и всякие другие переживания армянского беженца, образ которого в свое время очень наглядно представила газета «Меху» («Пчела», 1859, 204): «Беженец, покинув Родину, дом, возможно даже вместе с ключом от дверей, с посохом странника в руках идет в дальние страны, тысячу раз обращая полные слез свои очи на Отечество, которое, как кажется ему, зовет его обратно, вдогонку плачет, кричит, вопиет, стонет…».
Судьба забросила нашу семью в далекие русские степи, где уже разгоралась гражданская война, в силу чего нам пришлось кочевать с места на место – в Туапсе, Армавир, Краснодар и, наконец, казачья станица Нижняя Баканская под Новороссийском. Отец избрал эту местность, имея в виду, что там жила наша родственница Агаби – дочь Кордзулцы-ана, занимательные сказки которой я так любил слушать. Они обосновались в этой станице еще во время первого бегства в ноябре 1914 года. Приютив нас, Агаби
предоставила нам весь чердак своего небольшого дома.
Мой младший брат пятилетний Киракос все приставал к матери Сатеник Антоновне, спрашивая:
- Мама, скажи, почему у нас нет своего дома. Птичка и та имеет дом. Называется бун (гнездо). У ишака тоже есть дом, называется ахор (конюшня)! Даже у медведя есть свой дом – берлога! Каждый имеет дом, только у нас его нет. Почему?
Бедный мой братишка Киракос так и не обретя своего гнезда от голода и болезни нашел смерть на чужбине вместе с другими нам близкими и земляками. Когда на попутной казачьей тачанке повезли братишку на опушку леса и опустили гроб в яму, я горько заплакал, отказался возвращаться в станицу.
- Как можно братишку оставлять одного в лесу, - бормотал сквозь слезы, хотя мне уже шел десятый год.
Мать успокаивала меня, гладила по голове. Помнятся ее теплые руки.
Трагедия ардвинцев на этом не кончилась. Было еще одно, третье по счету бегство. Дело в том, что турецкое господство в Ардвине и на этот раз не оказалось долгим. В том же году пришли англичане в шотландских юбках и попросили турецких захватчиков убраться. Часть Ардвинцев вновь вернулась к родным очагам…
Увы! И англичане оказались кратковременными гостями. В результате заключенного в 1921 году большевиками России незаконного договора с кемалистской Турцией, англичанам пришлось оставить Ардвин. Как известно, именно благодаря предательской политике российских большевиков, разгромленная союзниками Турция каким-то чудом стала «победительницей», получив без всяких войн все потерянные ею армянские земли.
«…В Карсе под эгидой и тенью Сталина был подписан договор, в результате чего Армения или скажем точнее, бывшее Российское государство, лишилось даже того, что принадлежало ей до революции». («Гол. Арм.» 16.2.91). По этому поводу один из дипломатов советской России без тени смущения писал: «Войну за независимость кемалистская Турция выиграла благодаря помощи Советского Союза».
Эта помощь была оказана вопреки интересам армянского народа и за его счет – не только военная, но и экономическая, и, как пытается уверить тот же дипломат «самое главное, совершенно бескорыстно». Но это, конечно не так. Ультра-революционеры России поддерживали Турцию, надеясь тем самым ускорить лелеемую ими авантюристическую идею всемирной революции, создав, таким образом, всепланетную Русскую империю.
Турецкие войска заняли Ардвин 23 февраля 1921 года, за два дня до полного завоевания советскими войсками Закавказья. В руках турок Ардвин хотя и стал главным городом одноименного вилайета (губернии), но выглядел как деревня, имея всего три тысячи населения (1927 г.), вчетверо меньше прежнего, когда в составе России он был окружным центром.
Генерал-губернатором Ардвинского вилайета был назначен сравнительно молодой и, говорят, толковый чиновник министерства внутренних дел Турции – Оздемур Салим бей, последователь Кемаль-паши.
Когда турки обосновались в Чорохском крае, только тогда советское правительство поняло особое его значение для нас. Ведь известно, что Ардвинский район всегда играл значительную роль в хозяйственной и политической жизни Закавказья, чему способствовало и то обстоятельство, что Ардвин находился на юге, у самой границы с Турцией. Благодаря своеобразному рельефу местности и установленной льготной пятнадцатикилометровой полосе для местных жителей каждой стороны, создалось своеобразное положение в отношении внешней торговли. Иностранные товары из Ардвинского района, не без помощи контрабандистов потоком хлынули в советскую страну. Да и местные товары, в частности, продукция сельского хозяйства вывозились на внешний рынок через порт Батум. Учитывая все это, советское правительство открыло в Ардвине даже консульство. Большой дом консульства помещался в самой высокой части города и был окружен кирпичной оградой.
После дарения Ардвина туркам, армяне – состоятельные люди и интеллигенция уехали в Армению и Россию, а кое-кто и на запад. Остались ремесленники, мелкие торговцы, беднота, которым трудно было бросить дома и осуществить переселение. Турки их терпели, но держали под постоянным неусыпным надзором. Армяне, если можно так выразиться, считались гражданами «второго разряда».
Некоторые делают догадки, почему какая-то часть ардвинцев осталась, когда их большая часть покинула родную землю: не захотели расставаться с родной землей, надеясь, что турки и на этот раз не долго будут господами города? Остались, чтобы не терять право на землю, если бы пришлось возвращаться? Чтобы хранить память богатой истории города и края, традиции, обычаи и нравы? Чтобы сохраниться в виде огонька, если основное пламя, оторвавшись и улетев, погаснет на холодном ветру чужбины и истории?
Во время Российской империи вся промышленность и торговля Ардвинского округа находилась в руках армян. Потом она перешла к туркам, которые никак не могли справиться с коммерцией. Армянам пришлось служить у них коммерсантами. Фельдшеры, агрономы, портные, сапожники, кустари по-прежнему были армянами. Город стал заселяться за счет административных учреждений и турецких чиновников, приехавших со всех концов Турции.
Ардвинская армянская колония, насчитывавшая около тысячи душ, являлась, пожалуй, единственной оставшейся в пределах Армянского нагорья после организации турецким правительством Геноцида армян в 1915 году. Трехмиллионное население армянских земель было вырезано, рассеялось по миру.
По свидетельству советского консула, руководителем армянской колонии Ардвина был духовный начальник Армянской Католической Церкви – высокий, бородатый, в черном одеянии и головном уборе, похожем скорее на тот, что носят греческие православные священники – архимандрит Тер-Карапет Дирлугян. Его заместителем был старый фельдшер Абоян. Формально по Карскому договору все те ардвинцы, которые не выехали после определенного срока в Россию, считались турецкими подданными.
«За время моего двухгодичного пребывания в этом (Ардвинском) районе, - писал советский консул Н.Равич, - не было ни одного факта насилия или грабежа со стороны турок по отношению к армянам. Этого Оздемур Селим бей никогда бы не допустил, но, в то же время, он армян органически не мог терпеть. Такое атавистическое чувство я заметил не только у него, но и у всей турецкой администрации. И армяне, естественно, стремились найти защиту у советского консульства. Но они считались турецкими подданными и
такая защита могла осуществляться очень деликатно. В то время среди них (армян) были люди просоветски настроенные и имевшие родственников в Закавказье, и это приходилось учитывать. Вся обслуга консульства состояла из армян, отчасти и потому, что они знали русский язык».
Конечно, на виду у советского консула турецкие захватчики вынуждены были несколько сдерживать себя от разбоев, но стоило армянину выйти за пределы города, как он подвергался вандализму. По свидетельству Аршалуйс Затыковны Магдесян (рожд. 1910 г.) в 1926 г. в Ардвин приехали два вардапета Тер-Овсеп и Тер-Усеп с заданием Конгрегации Мхитаристов острова Св. Лазаря (Италия) собрать ардвинских молодых людей и вывести их на учебу в Венецию. Желающих нашлось около 50 парней и девушек… Посадили их в кайехи и по Чороху отправили в Батум, чтобы оттуда уже направиться дальше. В пути турецкие «кучук качахи» и «беюк качахи» («малые и большие разбойники») захватили кайехи. Одного из вардапетов – Тер-Овсепа увели в лес, замучили и убили. А молодых, кто не успел скрыться, забрали себе, чтобы обратить их в исламскую веру. Один турок заставил молодую красивую ардвинку стать его женой. Потом этого турка убили, а двух детей армянки вместе с ней, удалось вывезти архимандриту Дирлугяну. Когда он 5 мая 1926 г. организовал переселение последних пятидесяти армянских семей из Ардвина, тем самым предотвратил погромы армян турками-пришельцами, ибо уже некому было защищать их, так как советское консульство было закрыто. Ходили слухи, что турки задумали сбрасывать ардвинцев с высокой башни древней городской крепости, что возвышалась над устремленной в небо огромной скалой в бездну реки Чорох.
Говорят, что один из последних беженцев привез в Ереван ключи от ардвинской церкви, а другой беженец доставил церковные документы и передал их брату нашего варпета Аветика Исаакяна.
[1] Пахлава – национальное ардвинское кондитерское изделие, готовилось из 60-ти слоев.
[2] Дирлугян – духовный начальник армяно-католической церкви Ардвина.