 Преодолев
голод и холод, череду нескончаемых болезней, часть беженцев все же смогла дойти
до грузинской границы. Они спасались от зверского геноцида, который вершили
турки над бедным миролюбивым и трудолюбивым народом, с сотворения мира
возделывавшим свою землю, в отличие от их новоявленных самозваных господ.Беженцы
старались держаться группами, вместе с родственниками и соседями. Так легче
было выживать и помогать друг другу.
Не
всех приветливо приняла грузинская земля. Она давно была переполнена такими же
беженцами. Всем оказать приют уже было не в ее силах. Поэтому Анна Азнаурян и
часть уцелевших ее земляков, из тех, кого она знала, артвинцев, решили идти
дальше на север, в Россию, куда переправлялось спасшееся от резни население
Западной Армении. Домой они уже не вернутся, твердо решила она, как это было
после первого их побега.
Вся
группа артвинцев, ставшая между собой очень близкими людьми после перенесенных
ужасов, бесконечных соленых слез, выедавших глаза, после потери большинством из
них родных и близких людей, в большей степени мужчин, остановилась в
Краснодаре.
Кубанская
земля приняла страдальцев, которым волею судьбы была сохранена жизнь. В семье
Анны Азнаурян с ней вместе остались в живых невестка Такун с сыном, внучка
Нушхун от старшей дочери и младшая дочь Маркрит с грудной дочерью Азатуи на
руках.
Анна
была худой стройной женщиной, очень любила жизнь, обладала большим чувством
юмора. Может, это и помогло ей выжить, но здоровье все же было подорвано: Анна
потеряла зрение. Жила она со снохой и
внучкой Нушхун в городе, а Маркрит через некоторое время вернулась в Батуми,
оставив временно ребенка с матерью. До них дошли сведения, что кто-то из
родственников мужа остался в живых, и она поехала сама обо всем разузнать.
Когда
подросла Нушхун, ее выдали замуж за такого же беженца, как и она сама. Звали
его Сероб. Интересное стечение обстоятельств: он был сапожник из семьи
сапожника, как и ее дедушка Артем – муж бабушки Анны, которую все ласково звали
Анна-джан. К тому же и фамилия была такая же, как у деда - Азнаурян. Так и
осталась после замужества Нушхун со своей фамилией - Азнаурян.
Всю
свою долгую жизнь они прожили в Краснодаре, вырастили троих детей: Степана,
Анну и Артема, которые, повзрослев, создали уже свои семьи. У Степана два сына
и дочь, у Анны, видимо названной в честь бабушки, сын. У Артема, видимо
названного в честь деда, осталась дочь Нина, названная в честь матери Нушхун. К
сожалению, Артем в молодом возрасте ушел из жизни. Сероба и Нушхун уже давно
нет в живых, но в городе живут их внуки, и есть правнуки, которыми они могли бы
гордиться.
Маркрит
же, приехав в Батуми, сняла квартиру. Что бы как-то выживать она устроилась
работать лотошницей, продавала мелкий товар на улице. Ей так легче было искать
родственников. Вскоре она нашла первую родню: это были дальние родственники
мужа, которые, к сожалению, ничем не могли ничем помочь юной женщине, так как
им самим требовалась помощь. От них она узнала, что в живых осталась двоюродная
сестра мужа Киракоса, которая отправившись на Кубань остановилась где-то под
Туапсе или же непосредственно в самом Туапсе.
Удручающая
и безрадостная картина: молодая женщина, с маленькой дочерью на руках,
потерявшая родной кров, сына, мужа, всех
своих родных и близких как со стороны мужа, так и кровных родственников и их
сватов. Но надо было жить, растить дочь, помогать слепнущей матери,
побеспокоится о дальнейшей судьбе племянницы, и все это навалилось на ее
хрупкие плечи.
Маркрит
решила немного поработать, собрать денег и не с пустыми руками вернуться в
Краснодар.
По
натуре Маркрит была очень общительной. У нее быстро появилось много новых
знакомых и друзей, которые познакомили ее с таким же беженцем, как и она.
Он потерял жену сына и дочь, всю свою
семью, родных и близких, кроме младшей сестры Гюльвар и двух племянников:
Вардана и Овакима. Вот только родом от был не из Артвина, а из Арзрума. Звали
молодого человека, перенесшего страшное горе, и ставшим седым не по летам,
Мисак Ананянц. Благородный, интеллигентный человек, со светлой душой и
грустными серо-зелеными глазами. Он был пекарем. В его роду все мужчины пекли
хлеб. Имели свою родовую пекарню. В семье Маркрит все по мужской линии шили обувь. Одни кормили
людей, другие их одевали.
После
знакомства молодая женщина долгое время не могла найти себе места. Перед
глазами все время стоял ее Киракос. Он
был одет скромно. Он смотрел, слушал, все видел и замечал, но когда его
острые и проницательные глаза, прикрытые длинными ресницами, останавливались на
лице собеседника, они мгновенно становились безумно ясными и трогательными.
Наблюдательный
взгляд не мог заметить, что он силен и полон энергии, хоть и представлялся
расслабленным и беспечным, голубые глаза его, казавшиеся потухшими, вдруг,
когда он забывался, метали молнии. Кудрявые волосы обрамляли его лицо. Киракос
был строен и крепок.
Маркрит
все время казалось, что он где-то рядом и хочет ей что–то сказать, но, как
только Маркрит возвращалась в реальность, видение сразу же исчезало.
Ее
выдали замуж в тринадцать лет, за молодого энергичного человека, который был на
десять лет старше ее. Они родили двух детей: сына Артема и дочь Азатуи. Сейчас
она одна с дочкой, а о прошлом только воспоминания. «Надо думать о дальнейшей
жизни», - говорила она себе. И это же говорили ей ее знакомые.
После
глубоких раздумий Маркрит стала присматриваться к человеку, с которым ее
познакомили, и у которого было твердое намеренье взять ее в жены.
Через
некоторое время молодые люди решили создать семью. Новую семью. В Батуми у них родился первый и единственный
сын Мкртич. После этого они решили покинуть город и переехать в Россию.
Остановились
в Ростовской области, городе Миллерове. Там Мисак устроился пекарем. Они
снимали комнату, Маркрит во всем помогала мужу и вела домашнее хозяйство.
Семья
росла: в 1926 году родилась дочь
Берсанеж, а в 1928 году дочь Азниф. Трудно приходилось Маркрит. Нужно было
управляться с тремя маленькими детьми. Да и постоянные мысли о том, как живет
там, в Сухуми, старшая дочь Азочка.
И
вновь переезд. И вновь Кубань. Станица Тихорецкая.
На
новом месте Мисак сразу же устроился на работу. Трудиться пришлось по
специальности - пекарем. Он был хорошим специалистом. Знал свое дело, и быстро
продвинулся по работе от рядового рабочего до мастера. О нем писали в местных
газетах. Теперь вся семья жила вместе –
из Батуми вернулась Аза.
Племянники Мисака осели в городе Прикумске,
так тогда назывался Буденновск, и постоянно просили дядю переехать жить поближе
к ним. Хоть они создали уже свои семьи,
все равно хотели жить все поблизости друг от друга, да и в Буденновске были их
земляки.
Долго
думали Мисак и Маркрит, где им лучше остановиться. Ведь постоянные переезды с
малыми детьми очень трудны. Но надо думать об их будущем. Решили поехать в
Буденновск.
К
тому времени семья Вартана уже перебралась в Кисловодск, куда тоже собирался
переехать и Оваким, он ждал дядю.
Мисак
со своей семьей поселился на квартире расположенной у пекарни, куда сразу
устроился. Вскоре они купили саманную хатку из двух комнат и половинку дворика
на той же улице где жил Оваким. Наконец, после стольких лет скитаний, у семьи
появился свой собственный очаг. Теперь уже в своем, в родном семейном доме на
свет в 1932 году появилась самая младшая дочь. Вера.
Оваким
все же переехал со своей семьей в Кисловодск, куда так хотел перетянуть и дядю.
Мисак отказался. Он устал переезжать с места на место и решил укрепиться на
новом месте, с которым связал будущее своих детей.
Шло
время, росли дети, события шли своим чередом. Жила и крепла семья Ананьянц.
Жила своим трудом. Дети стали ходить в школу. Аза окончила армянскую школу, а
Берсанеж только два класса и перешла в
русскую, где потом учились и другие дети. В это же время члены семьи, у которых
были армянские имена, при оформлении различных бумаг и документов получили
вторые, «казенные» имена, которые остались с ними на всю жизнь и использовались
совместно с первоначальными именами, армянскими. Это было частым явлением в те
годы. Так, Мисак в некоторых документах именовался Михаилом, Маркрит -
Маргаритой, Аза – Соней, Берсанеж –
Марией или Марусей, Азниф – Валентиной, а Микиртич – Михаилом. Лишь только Вера
осталась Верой. Единственный член семьи с одним именем.
Михаил
стал помогать отцу, работающему в пищекомбинате. Он не только увлекался
хлебопечением, но и кондитерским мастерством.
Маркрит
в летний период тоже сезонно работала в пищекомбинате. Она не могла и никогда
не стремилась жить замкнуто только своей семьей.
Она
была истово верующей. Регулярно ходила в армянскую церковь, а когда появились
внуки, то всегда брала их с собой.
У
нее были теплые отношения со священнослужителями, которые часто приходили в
гости к семье. Маркрит знала много молитв, которые читались и пелись во время
службы, она пела вместе со священником. При советской власти, в 50-60 годах,
когда не постоянно был армянский священник в церкви, а только на праздники его
присылали из Еревана, они всегда искали или сами приходили к ней и общались.
Если
она узнавала, что есть ребенок, который не крещен, то сама вела его в
церковь и крестила. Таким образом,
многим она становилась крестной.
Ее
общительность и открытость к людям привели к тому, что у Маркрит появилось
очень много знакомых. Люди к ней шли со
своими проблемами, будто она всесильна. Но она могла с каждым поговорить,
утешить, голодного обязательно накормить, дать совет, почитать молитву, если это требовалось или помочь чем может,
материально. И это помогало людям в их трудностях и невзгодах. Маркрит всегда
помогала страждущим, выносила попить воды утомленным путникам, заводила во
двор, чтобы те могли отдохнуть, и всегда клала им в сумки все, что есть у нее
на столе. Сама же никогда не на что не жаловалась, а просила помогать тем, кому
сейчас приходится хуже, чем ей самой. Этому же она учила своих детей и внуков.
Она
взяла опеку над тремя сиротами Авдеем, Петросом и Асмик Медуянц. Родители этих
детей рано ушли из жизни. Маркрит оберегала их. В доме они были равноправными
членами семьи. Её дети звали Авдея и
Петроса, братьями, на это Маркрит смотрела, не скрывая слез. Щемило у неё
сердце, что дети дружны и нет между ними разницы. Младшую Асмик – Асю она наказала своим
дочерям никогда не обижать, не отделять от своих сестер, быть вместе с ней и в горе
и радости. И дети Маркрит выполнили просьбу матери. Они все жили дружно, как и
подобает самым близким родственникам, пока те были живы.
Маркрит
все в округе называли не по имени, а ласково: моркур или майрик-джан.
Майрик-джан знали её не только в городе, но и в близлежащих селах. Отовсюду она
получала весточки, и просьбы, к ней приезжали гости, а она отправляла с ними
свою дочь Азниф, чтобы та им помогла по дому. Тринадцатилетнюю дочь она
отправляла знакомым сельчанам на помощь, так как знала, что ее трудолюбивая
дочь с любой работой справится. За что бы она не бралась, работа спорилась в ее
руках. Иногда хозяйки подолгу стояли и любовались результатами ее труда и
честно признавались, что сами бы так не смогли. Дочь это не обременяло, и она с удовольствием шла, помогала, так как любила
работать.
В
войну семье Маркрит, как и всем, было трудно. Старшая дочь Аза - Соня уже была
замужем и жила в Батуми. Остальные дети оставались в Буденновске, с семьей.
В
это время сильно болел муж Мисак. Все хозяйство было на руках Маркрит, а
помогали ей в этом дети, своим трудом и по дому, и в людях, которые в
благодарность давали что-нибудь поесть. Но и в это время она не падала духом.
Принимала в своем доме обездоленных беженцев с Украины, давала им приют в своей
крохотной хатенке. «В тесноте, но не в обиде», - говорила она. Так и жили.
Когда ушли немцы, в январе 1943 года, Маркрит овдовела.
Дети
Маркрит выросли, создали свои семьи. Дочь Азатуи - Соня жила в Батуми, Берсанеж
– Мария в Баку, Азниф – Валентина, Микиртич – Михаил и Вера в одном городе с
ней, в Буденновске. Младшая дочь в мужья
выбрала себе русского парня-сироту Жору Артамонова. Маркрит была не против, и
полюбила его как своего ребенка.
Маркрит
жила вместе с семьей сына. Иногда дочки просили ее перейти пожить к ним, на что
она отвечала: «У вас я могу гостить, а жить я должна с сыном, не хочу принизить
его положения». Она очень любила и почитала сына, сестры тоже в нем души не
чаяли. Он был единственным братом, хорошим другом, отзывчивым к товарищам. Микиртич
был высоким, стройным, черноглазым, с красивыми вьющимися темно-каштановыми
волосами. Девчата заглядывались на него, многие хотели связать с ним свою
судьбу.
Когда
приезжали из Баку или Батуми к Маркрит приезжали ее дочери, она всегда
старалась организовать совместную фотографию всей своей семьи. Об этом она
просила своих детей, просила, чтобы те пригласили фотографа в ее двор.
Маркрит
вырастила пятерых детей, у нее было 12 внуков, 18 правнуков и уже есть 11
праправнуков.
Живя
в Буденновске, Маркрит никогда не теряла связи как со своими родными,
пустившими корни в Краснодаре, так и с
родными мужа, жившими в Кисловодске. Периодически родственники ездили друг к
другу и регулярно писали письма. Сама Маркрит не писала по-русски, и, чтобы
написать письмо, прибегала к помощи младшей дочери Веры, которую в шутку
называли ее секретарем. Или же просила уже подросших внуков. В письме каждый
раз почти на целый лист она перечисляла имена людей, которым передавала привет,
что утомляло детей, пишущих письмо. Они выводили на бумаге незнакомые, а для
внуков какие-то заморские имена в надежде, когда же начнется само письмо. На
вопрос к бабушке, откуда она могла запомнить столько непонятных и трудных имен,
она им просто отвечала: «Это потому, что вы не знаете армянского языка, а он
очень красив и мелодичен. Сейчас вам не понятно, но придет время, и вы все
поймете…», - устремив взгляд в одну точку, спокойно и печально отвечала
Маркрит, и продолжала диктовать.
Иногда
внуки обнаруживали у нее письма на непонятном языке. Они интересовались у
бабушки, кто ей пишет, и кто переводит? И каково же было их удивление, что
бабушка сама читает эти письма, переводчик ей не нужен, так как они написаны на
армянском языке. Внуки считали свою
бабушку темной, неграмотной женщиной, а оказалось все не так. Просто она не
знает русскую грамоту. А оказалось, что их бабушка пишет и читает на армянском
языке, знает фарси, греческий и турецкий языки. Она свободно владела пятью
языками, а они не понимают свой родной язык, владеют всего лишь русским языком,
который и считают своим родным, а в школе пытаются изучать иностранный
язык.
Бабушка рассказала внукам о своем доме, где
она жила, когда была ребенком. Она рассказывала, как они всей семьей бежали от
турок, а перед этим закапывали все свои вещи во дворе. На вопрос, смогла бы она
все это найти если бы оказалась там, то она однозначно ответила – «Да».
В
пятидесятых годах Анна Азнаурян, жившая все это время в Краснодаре состарилась,
полностью ослепла и Маркрит просила родных привести ее к ней, чтобы она смогла
заботиться о ней, а краснодарским родственникам пора отдохнуть.
Анна-джан
состарилась, сгорбилась, но веселый нрав не покидал ее. Знакомилась она со
своими внуками и правнуками «на ощупь», и «по голосу». По голосу, а иногда и по
шагам она четко угадывала, кто вошел в комнату, и сразу обращалась к нему по
имени. Очень любила, когда к ней заглядывал внук Микиртич. Они всегда шутили, и
у старушки в душе зажигался огонек. Глядя на нее в этот момент можно было
подумать, что она не стара, а полна энергии, улыбка расправляла морщинки на ее
лице, а ноги хотели танцевать.
Опрятная
старушка почти постоянно сидела у печки, там ей было теплей, и всегда с
настроением ждала любого собеседника. С удовольствием говорила, когда с ней
разговаривали на армянском языке.
В
1959 году Анны-джан не стало.
Одевалась
Маркрит скромно. Вся одежда была темных тонов, темно-синяя, темно-коричневая,
иногда в белый рубчик или мелкий горох. Это были платья немного призбореные в
талии, под горло, или с мелкими пуговками впереди. Кофты шились на выпуск, а
юбки тоже призборены, но всегда атрибутом ее одежды был фартук, который,
казалось, она никогда не снимала. Под верхней одеждой всегда была белая рубашка
и белая юбка с красивой ажурной каймой. Уж очень она любила, когда эти кружева
немного выглядывают из-под её платья. Рукав в летней одежде был всегда чуть
ниже локтя. Она говорила, что не прилично оголять плечи и просила не шить себе
платье без рукавов. На голове у нее всегда был платок.
Прожила
Маркрит 64 года. Вся её жизнь была посвящена семье и людям окружающим её. Они с
мужем не нажили никаких материальных богатств. Все их богатство - это дети,
доброе имя, ласковое слово, душевная поддержка своих близких в трудный момент
их жизни.
Когда
Маркрит болела, ее навещали соседи знакомые, если кто прослышит, что она в этот
период хотела отведать, то всегда находился человек, который исполнял желание
больй…
Летом
1967 года Маркрит не стало.
Карибова Розалия Степановна (внучка Маркрит)
г. Буденновск
 1929
год. Маркрит (справа) со своей старшей дочерью Азатуи (Соней)
1946
год. Маркрит (слева) со своей младшей дочерью Верой
1948
год. Маркрит (слева) во время возвращения сына из
армии. Сын Мкртич (Михаил), дочь Азниф
(Валентина), дочь Вера
1959
год. Маркрит в окружении детей и внуков.
|
